Запретные объятия отца и дочери

Григорий стоял у станка, потирая руки от машинного масла. Долгий день на заводе вымотал его, но мысли крутились вокруг дома. Там ждала Эвелина, его дочь, которая недавно вернулась из города после учебы. Она всегда была его слабостью, с тех пор как жена ушла, оставив их вдвоем. Сегодня вечером он заметил, как она смотрит на него по-новому, с искрой в глазах. Григорий тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли. Но внутри все кипело.

Эвелина сидела на кухне, помешивая чай. Ей нравилось наблюдать за отцом, за его сильными руками, покрытыми татуировками от армейских лет. Он был таким надежным, как старый двигатель, который никогда не подводит. Последние дни она ловила себя на том, что фантазирует о нем. Это было неправильно, но возбуждало до дрожи. Когда Григорий вошел, она улыбнулась: «Пап, ты устал? Может, массаж сделаю?»

Он замер. «Массаж? От тебя? Ну, давай, дочка. Только не шути так.» Эвелина подошла ближе, ее пальцы коснулись его плеч. Запах пота и металла смешался с ее легким парфюмом. Она давила сильнее, чувствуя, как мышцы напрягаются под руками. Григорий закрыл глаза, бормоча: «Хорошо, черт возьми. Давно никто не трогал.» Поворот: вдруг ее руки скользнули ниже, к пояснице. Он вздрогнул.

«Пап, расслабься. Я видела, как ты мучаешься с спиной.» Эвелина прижалась ближе, ее грудь коснулась его спины. Григорий почувствовал тепло, и в штанах зашевелилось. Это было безумие. Он резко встал: «Хватит, Эва. Иди спать.» Но она не отступила, ее глаза блестели. «Почему? Тебе же нравится.» Диалог полетел быстро: «Нравится? Ты с ума сошла!» — «А если не сошла? Если хочу больше?»

Григорий схватил ее за руку, притянул к себе. Их лица оказались близко. Запах ее дыхания ударил в ноздри. «Ты не понимаешь, что говоришь.» Но Эвелина поцеловала его первой, жадно, как будто давно ждала. Язык скользнул в рот, и он ответил, не в силах остановиться. Руки полезли под блузку, нащупывая мягкую кожу. Она застонала: «Да, папа, трогай меня.»

Они упали на диван. Григорий сорвал с нее одежду, обнажив полные груди с торчащими сосками. Он впился в них губами, посасывая грубо, как голодный зверь. Эвелина извивалась, ее рука потянулась к его ширинке. «Хочу почувствовать тебя.» Член вырвался на свободу, твердый, как стальной прут. Она обхватила его пальцами, двигая вверх-вниз. «Большой, пап. Как я мечтала.»

Поворот: Григорий перевернул ее, поставив на колени. «Теперь моя очередь.» Он стянул трусики, открыв вид на влажную щель. Пальцы вошли внутрь, шевелясь, как поршни в цилиндре. Эвелина закричала: «Глубже! Трахай меня пальцами!» Он добавил третий, растягивая ее. Соки текли по бедрам. Затем он наклонился, язык коснулся клитора, лижа кругами.

«О боже, папа, куни от тебя — это рай.» Она схватила его за волосы, прижимая ближе. Григорий сосал, покусывая, чувствуя, как она дрожит. Оргазм накрыл ее волной, тело содрогнулось. «Кончаю! Да!» Он не остановился, продолжая лизать, пока она не обмякла.

Теперь он встал, член уперся в ее вход. «Готова, дочка?» — «Войди в меня, отец. Сделай своей.» Медленно, дюйм за дюймом, он проник, растягивая узкую дырочку. Эвелина выгнулась: «Больно, но так хорошо. Трахай!» Григорий начал двигаться, сначала медленно, потом быстрее, как молот по наковальне.

Стуки тел эхом разносились по комнате. Она стонала: «Сильнее, пап! Разорви меня!» Он схватил за бедра, вбиваясь глубоко. Пот капал с лба. Поворот: вдруг она развернулась, оседлав его. «Теперь я сверху.» Эвелина скакала, груди подпрыгивали. Григорий мял их, щипая соски.

«Ты моя шлюшка, Эва.» — «Да, твоя. Кончи в меня.» Он чувствовал приближение, но сдерживался. Она ускорилась, сжимая мышцы внутри. Взрыв пришел внезапно, сперма хлынула потоком. Эвелина закричала, кончая снова. Они замерли, обнявшись, тяжело дыша.

Утро принесло неловкость. Григорий варил кофе, избегая взгляда. Эвелина подошла: «Пап, это было круто. Не жалеешь?» Он усмехнулся: «Жалеть? С тобой — никогда. Но это наш секрет.» Она кивнула, целуя в щеку. Но внутри оба знали — это только начало.

День на заводе тянулся. Григорий думал о ней, член вставал от воспоминаний. Вечером, вернувшись, он нашел ее в ванной, под душем. «Присоединишься?» — позвала она. Он разделся, входя под струи. Вода стекала по их телам. Эвелина намылила его, руки скользнули к члену. «Снова твердый. Хочешь меня здесь?»

«Да,弯нись.» Она уперлась в стену, выставив попку. Григорий вошел сзади, шлепая по ягодицам. «Тight, как всегда.» Вода шумела, маскируя стоны. Он трахал ее жестко, пальцем лаская анус. «Хочешь туда?» — «Попробуем, пап.»

Поворот: он смазал слюной, медленно надавливая. Эвелина взвизгнула: «Медленно! Ой, больно.» Но вскоре расслабилась, принимая его. Анал был тесным, как тиски. Григорий двигался осторожно, потом быстрее. «Кончаю в задницу!» Сперма заполнила ее.

Они вытерлись, легли в постель. Эвелина гладила его: «Расскажи о своих фантазиях.» Он засмеялся: «Всегда хотел увидеть, как ты мастурбируешь.» Она раздвинула ноги, пальцы нырнули в себя. «Смотри, пап.» Григорий наблюдал, дроча сам. Вскоре он присоединился, лижа ее снова.

Ночь прошла в ласках. Утром Эвелина шепнула: «Давай чаще. Я люблю тебя так.» Григорий кивнул, зная, что это путь без возврата. Но возбуждение пересиливало стыд.

Прошла неделя. Они скрывали от соседей, но дома творилось безумие. Однажды вечером Эвелина надела короткое платье: «Пап, поиграем в ролевые?» — «Что придумала?» — «Буду твоей работницей на заводе, а ты боссом.» Он ухмыльнулся: «Тогда на колени, сучка.»

Она опустилась, беря член в рот. Губы сомкнулись, язык закружил. Григорий схватил за голову, трахая рот. «Соси глубже!» Слюни текли, она давилась, но продолжала. Поворот: он поднял ее,弯нул над столом. «Теперь в киску.» Вошел резко, долбя как отбойный молоток.

Эвелина кричала: «Да, босс! Трахай свою подчиненную!» Оргазмы следовали один за другим. Потом они перешли в спальню, где он связал ее руки шарфом. «БДСМ? Ладно, но не сильно.» Он шлепал по попе, потом вошел снова.

Усталые, они уснули. Но мысли о будущем беспокоили. Григорий подумал: а если кто узнает? Эвелина успокоила: «Наш секрет. Главное — мы вместе.»

Еще один вечер. Друзья пригласили на пикник, но они отказались, предпочтя остаться дома. Эвелина приготовила ужин, накормила его с рук. «Открывай рот, пап.» Он ел, целуя пальцы. Потом она села на него верхом прямо за столом.

«Ешь и трахай.» Член вошел, она двигалась медленно. Поворот: вдруг раздался звонок. Сосед. Они замерли, но продолжили тихо. Адреналин добавил остроты. Кончили одновременно, еле сдержав стоны.

Ночью Эвелина предложила: «Давай снимем видео для себя.» Григорий согласился. Она установила телефон, они занялись любовью на камеру. Смотрели потом, возбуждаясь заново.

Прошли месяцы. Их связь крепла. Однажды на заводе Григорий поделился с коллегой анекдотом, но внутри думал о ней. Дома ждал сюрприз: Эвелина в новом белье. «Для тебя, отец.» Они слились в страсти.

Поворот: она объявила: «Хочу ребенка от тебя.» Он опешил: «Это безумие!» Но идея завела. Трахались с новой силой, мечтая о будущем.

Жизнь текла, полная запретного удовольствия. Григорий понимал — это их мир, где отец и дочь стали любовниками. И ничто не могло это изменить.