Запретные игры с взрослой дочерью

Григорий стоял у станка в цеху, потирая виски от гудения пресса. День тянулся, как резина на конвейере, а мысли вертелись вокруг дома. Доминика, его дочь, недавно вернулась из города, где училась на инженера. Она всегда была упрямой, как болт в заржавевшей гайке, но теперь выросла в настоящую женщину, с формами, что заставляли его отводить взгляд.

«Эй, Гриша, ты там не уснул? Пресс ждёт!» — крикнул напарник, и Григорий мотнул головой, возвращаясь к работе. Вечером он заехал за пивом, думая о том, как Доминика шарится по дому в коротких шортах. Это было неправильно, но мысли лезли, как масло из подшипника.

Дома запахло жареным мясом. Доминика хлопотала на кухне, её блузка обтягивала грудь, а юбка едва прикрывала бёдра. «Пап, садись, поешь. Устал на заводе?» — спросила она, улыбаясь. Григорий кивнул, садясь за стол. Их разговор скользнул к повседневному: о работе, о её учёбе. Но под столом её нога коснулась его, и он замер.

«Что это было?» — подумал он, но она продолжала болтать, как ни в чём не бывало. Вечер закончился просмотром телевизора, где она прижалась к нему ближе, чем обычно. Григорий чувствовал тепло её тела, запах шампуня. Когда она ушла спать, он остался сидеть, борясь с желанием.

Ночью сон не шёл. Он ворочался, представляя, как её руки касаются его. Утром, в ванной, он услышал шум воды. Дверь была приоткрыта, и он заглянул. Доминика стояла под душем, вода стекала по её обнажённому телу, груди колыхались, соски торчали от прохлады. Она заметила его взгляд и не отшатнулась, а улыбнулась: «Пап, заходи, помоги спинку потереть».

Григорий вошёл, сердце колотилось, как поршень. Он взял мочалку, проводя по её спине, чувствуя гладкость кожи. Она повернулась, прижимаясь мокрым телом. «Ты всегда был таким сильным», — прошептала она, и их губы встретились в поцелуе, жадном и мокром.

Руки Григория скользнули вниз, сжимая её ягодицы. Она застонала, впиваясь ногтями в его плечи. Они вывалились из ванной, мокрые, на ковёр в коридоре. Доминика сорвала с него полотенце, обхватив член рукой. «Какой большой, пап», — хихикнула она, начиная дрочить.

Григорий толкнул её на пол, раздвигая ноги. Её киска была влажной, губы набухли. Он вошёл резко, чувствуя, как она сжимается вокруг него. «Еби меня, папа, сильнее!» — крикнула она, и он врезался в неё, как молот по наковальне.

Они трахались яростно, пот смешивался с водой. Она кончила первой, визжа, а он излился внутрь, рыча от удовольствия. Потом лежали, тяжело дыша. «Это наш секрет», — сказала она, целуя его.

Но это был только начало. На следующий день на заводе Григорий не мог сосредоточиться. Мысли о Доминике жгли. В обед он позвонил ей: «Приезжай ко мне в цех после смены». Она пришла, в облегающем платье, и они заперлись в подсобке.

«Здесь? На работе?» — засмеялась она, но уже стаскивала трусики. Григорий посадил её на верстак, задирая платье. Его язык нырнул в её щель, лижа клитор, проникая глубже. Она извивалась, хватаясь за инструменты: «Да, пап, вылижи меня всю!»

Потом она встала на колени, беря его член в рот. Сосала жадно, заглатывая по самые яйца, слюна текла по подбородку. Григорий трахал её рот, держа за волосы, пока не кончил, заливая горло спермой.

Они едва не попались, когда напарник постучал в дверь. «Гриша, ты там?» — крикнул он. Доминика спряталась под столом, а Григорий открыл, бормоча про инструменты.

Дома всё пошло дальше. Доминика готовила ужин голой, только в фартуке. Григорий подошёл сзади, входя в неё у плиты. «Мясо подгорит», — хихикнула она, но подмахивала бёдрами.

Они экспериментировали: в гараже, где он привязал её руки верёвкой от троса, ебал в зад, смазав маслом. Она орала от боли и удовольствия: «Глубже, пап, разорви мою жопу!»

Однажды пригласили друзей на шашлыки. Доминика флиртовала с соседом, и Григорий ревновал. Ночью он наказал её, шлёпая по заднице, трахая грубо. «Ты моя, только моя», — рычал он.

Но тайна трещала. Жена Григория, мать Доминики, уехала в командировку давно, но подозревала. Однажды позвонила: «Что-то не так дома?» Григорий отмахнулся, но страх подкрадывался.

Доминика предложила уехать вместе, начать заново. «Мы можем быть парой», — шептала она, оседлав его. Он колебался, но тело отвечало за него.

В финале они решились. Собрали вещи, уехали в другой город. Там, в съёмной квартире, их страсть разгорелась anew. Но это уже другая история.

Григорий вспоминал тот первый раз, когда всё началось. После душа они не остановились. Она повела его в свою комнату, где на кровати лежали её игрушки — вибратор, наручники. «Я фантазировала о тебе давно», — призналась она, надевая на него наручники.

Прикованный, он лежал, пока она садилась на его лицо, трусь кисокой о рот. Он лизал, глотая соки, она стонала, pinching соски. Потом оседлала член, прыгая, как на батуте.

Они кончали вместе, тела в поту. «Это лучше, чем в рассказах о сексе с дочкой», — пошутила она, и он засмеялся, но внутри кольнуло.

На заводе поворот случился, когда босс вызвал его. «Гриша, есть повышение, но переезд». Он подумал о Доминике, отказался. Вечером рассказал ей, и она наградила минетом в машине.

Она сосала, пока он вёл, рискуя аварией. «Стой, сумасшедшая!» — крикнул он, но кончил в её рот на светофоре.

Дома они устроили групповуху с её подругой? Нет, она не хотела делить. Вместо того они смотрели порно, копируя позы. Он ебал её раком, шлёпая, пока она не squirted.

Однажды она принесла анальную пробку. «Вставь, пап». Он смазал, ввёл медленно, потом трахнул в пизду, чувствуя пробку через стенку.

Она визжала: «Да, заполни меня всю!» Кончила бурно, он вытащил пробку и вошёл в зад.

Их жизнь стала цепью fuck-сессий. Но ревность росла. Она встретила парня в кафе, рассказала. Григорий взбесился, трахнул её жёстко, оставив синяки.

«Прости, но ты мой», — сказал он. Она кивнула, но глаза блестели от слёз.

Поворот: жена вернулась неожиданно. Застала их в постели. Шок, крики. «Ты ебёшь нашу дочь?» — орала она.

Доминика встала: «Мама, это любовь». Жена ушла, грозя разводом.

Теперь они вдвоём. Григорий уволился, нашли новую работу. Их секс стал нежнее, но страсть не угасла.

В новой квартире она разбудила его минетом. Сосала лениво, потом села сверху, двигаясь медленно.

«Я твоя навсегда», — шептала она, кончая.

Но прошлое настигло. Жена подала в суд, но они боролись. В итоге выиграли свободу.

Теперь они живут, трахаясь ежедневно, как новобрачные. Конец? Нет, начало.

Вспомним тот день в подсобке. Григорий прижал её к стене, целуя шею, кусая кожу. Её руки расстёгивали его комбинезон, доставая твёрдый хуй. Она опустилась, облизывая головку, крутя языком вокруг.

«Вкусно, пап», — пробормотала она, заглатывая. Он держал её голову, толкаясь в горло. Слюна капала на пол, она давилась, но не останавливалась.

Потом он поднял её, задирая юбку. Трусики в сторону, и он вошёл, стуча в неё, как отбойный молоток. Стена тряслась, инструменты падали.

Она кусала губу, чтобы не кричать: «Ещё, пап, разъеби меня!» Он ускорился, чувствуя, как она течет.

Кончили вместе, он в неё, она дрожа. Потом быстро оделись, вышли, как ни в чём.

Дома эксперименты продолжились. Она купила масло, они намазывались, скользили телами. Он лизал её всю, от пальцев ног до клитора.

Язык кружил, пальцы внутри, она извивалась: «Глубже, лижи мою дырочку!»

Потом она на него, 69 поза, сосала, пока он ел её. Кончили в рот друг другу.

В гараже с верёвками. Он привязал её к верстаку, ноги раздвинуты. Вошёл в зад медленно, она стонала: «Больно, но хорошо, еби!»

Ускорялся, шлёпая по ягодицам, пока не заполнил спермой.

Ревность эпизод. Она флиртовала, он увидел. Ночью связал, трахал грубо, в рот, пизду, зад.

«Ты шлюха моя», — рычал он. Она кончала.

Жена вернулась. Скандал. Но они ушли вместе.

В новом городе секс в парке, рискованно. Она под деревом, он сзади, быстро.

«Люди увидят», — хихикнула она.

Дома ролевые игры. Она в школьной форме, но взрослая. «Накажи меня, папа».

Он шлёпал, потом ебал.

Их первая ночь в новом доме. Доминика разделась медленно, танцуя. Григорий сидел, член стоял. Она села на колени, трусь.

«Хочешь меня?» — спросила. Он кивнул, она оседлала, двигаясь ритмично.

Потом на полу, он сверху, вбиваясь глубоко. Она царапала спину: «Сильнее!»

Кончили, лежали. «Это навсегда», — сказала она.

Утром куни на кухне. Она на столе, ноги на плечах. Он лизал, пальцами трахая.

Она squirted, забрызгав всё.

Вечером анал с игрушками. Она вставила вибратор в пизду, он в зад.

Вибрировало, она орала от оргазма.

Они пробовали всё, страсть не угасала. Даже когда ругались, мирились сексом.

Однажды ссора, она ушла, но вернулась, прыгнула на него.

«Прости, еби меня».

И он ебал, забыв обиды.

Их жизнь — цепь похоти, любви, запретной, но их.

Вспомним эпизод с шашлыками. Друзья ушли, они в саду. Она присела, взяла в рот под луной. Сосала, он стоял, держа пиво.

«Не пролью», — пошутил он. Она засмеялась, вибрация довела до оргазма.

Потом на траве, она сверху, скакала.

Соседи могли услышать, но плевать.

Ещё поворот: она забеременела? Нет, они осторожны. Но мысль возбуждала.

Она сказала: «Хочу ребёнка от тебя».

Он трахнул её, фантазируя.

В итоге, их история — о страсти, что сломала нормы, но связала их крепче стали.