Семейные секреты в заводском дыму

Григорий ввалился в квартиру, стряхивая с ботинок заводскую пыль. Евдокия уже хлопотала на кухне, а Фекла с Прохором сидели за столом, перебрасываясь шутками. «Ну, давай, пап, садись, а то опять весь ужин пропустишь из-за своей проклятой смены», – подмигнула Фекла, ее глаза блестели от выпитого вина.

Григорий плюхнулся на стул, потирая мозолистые руки. «Эх, дочка, если б не эти станки, что гудят как бешеные, мы б все голодали. А ты, Прохор, опять в гараже ковырялся? Мама говорит, ты там весь день торчишь».

Прохор усмехнулся: «Да, пап, ремонтировал карбюратор. Мама помогала, кстати. Она в этом деле мастер». Евдокия вышла с тарелкой горячего: «Не болтай ерунду, сынок. Я просто подавала инструменты».

Ужин шел своим чередом, но воздух в комнате тяжелел от невысказанного. Фекла наклонилась к отцу, ее блузка расстегнулась чуть больше обычного. «Пап, а помнишь, как ты меня учил работать с металлом? Твои руки такие сильные».

Григорий кашлянул, но не отодвинулся. Евдокия заметила и хмыкнула: «Дети выросли, а все те же проказы. Ладно, давайте допьем и разберемся с посудой».

После ужина Прохор потянул мать в сторону: «Мам, пойдем в гараж, покажу, что починил». Евдокия кивнула, ее щеки порозовели. Фекла осталась с отцом. «Пап, а давай я тебе массаж сделаю, спина-то болит после завода?»

Григорий не сопротивлялся, когда дочь села ему на колени. Ее бедра прижались плотно. «Фекла, ты что творишь? Мама увидит». Но голос его был хриплым.

В гараже Евдокия и Прохор не стали тратить время на болтовню. Сын прижал мать к верстаку, его руки скользнули под юбку. «Мам, ты такая горячая, как печь в цеху». Евдокия застонала: «Прохор, не здесь... ой, ладно, давай быстрее».

Она расстегнула его штаны, взяла в руку твердый член. «Сынок, ты вырос таким... мощным». Прохор вошел в нее резко, как поршень в цилиндр. Они двигались в ритме, стукаясь о металл.

Тем временем в доме Фекла целовала отца, ее язык танцевал в его рту. Григорий сорвал с нее блузку, сжал груди. «Дочка, это неправильно, но черт, как хочется».

Фекла опустилась на колени, расстегнула его брюки. Член выскочил, она обхватила губами, сосала жадно. Григорий рычал: «Да, вот так, глубже».

Поворот случился, когда Евдокия и Прохор вернулись. Дверь открылась, и они застали сцену. Вместо скандала Евдокия улыбнулась: «Ну что, семья, пора объединиться?»

Прохор кивнул, подходя к сестре. Фекла встала, поцеловала брата. Григорий потянул жену к себе. «Давай, Евдокия, покажи, на что способна».

Они перешли в спальню, где все смешалось. Евдокия легла на кровать, раздвинула ноги. Григорий вошел в нее, а Прохор взял Феклу сзади. Стоны заполнили комнату.

«Мам, папа, дочь – все вместе, как в старых рассказах о семейном сексе», – прошептала Фекла, меняясь местами.

Григорий перевернул дочь, вошел в нее медленно. «Папа ебет дочь, а мама смотрит – это наш секрет».

Евдокия взяла сына в рот, пока муж трахал Феклу. Прохор стонал: «Мама, ты лучше всех».

Они менялись партнерами, экспериментируя. Фекла села на лицо матери, пока отец имел ее сзади. Прохор вошел в сестру, чувствуя, как все пульсирует.

Юмор прорывался в диалогах: «Пап, ты как тот пресс на заводе – давишь не по-детски», – хихикнула Фекла.

Григорий рассмеялся: «А ты, дочка, как смазка – все скользит гладко».

Ночь тянулась, тела сплетались. Евдокия кричала от оргазма, когда сын и муж брали ее одновременно. Фекла кончала, сидя на отце.

Утро принесло новый поворот – они решили сделать это традицией. «Семья должна держаться вместе», – сказал Григорий.

Но вот Прохор предложил: «А давайте в гараж, там инструменты добавят перчинки».

В гараже все пошло по-новому. Фекла привязала отца ремнями, Евдокия смазала сына маслом. Они трахались среди железа, стоны эхом отдавались.

«Инцест мама папа дочь – это наш рассказ», – бормотала Евдокия, принимая двоих.

Повороты следовали один за другим: ревность Прохора, когда отец слишком долго был с сестрой, затем примирение в групповухе.

Фекла шептала: «Секс папа мама дочь – лучшее, что случилось».

Они продолжали, описывая каждое движение подробно. Григорий лизал дочь, его язык кружил по клитору, как сверло по металлу. Фекла извивалась, ее соки текли.

Прохор трахал мать в зад, медленно входя, растягивая. Евдокия визжала: «Глубже, сынок, как в шахте».

Затем все четверо сплелись: папа в дочери, сын в матери, потом смена. Руки ласкали, губы сосали.

Юмор не утихал: «Мам, ты кончаешь громче сирены на заводе», – подколол Прохор.

Евдокия отшутилась: «А ты, сын, как молот – бьешь без остановки».

Рассказ растягивался на тысячи слов, с деталями каждого стона, каждого толчка. Фекла брала отца в рот, глотая глубоко, слюна текла. Григорий кончал в нее, заполняя.

Поворот: гость – но нет, держимся семьи. Они экспериментировали с позами, используя мебель как станки.

«Папа мама и дочь в порно рассказах – это мы», – сказала Фекла однажды.

Наконец, кульминация: все кончили вместе, тела в поту.

Они лежали, обнимаясь. «Наша семья крепче любого сплава», – заключил Григорий.

Фекла повернулась к брату, ее рука скользнула по его бедру. «Прохор, давай теперь ты меня, а родители посмотрят». Он не заставил ждать, вошел резко, ее стоны разнеслись.

Евдокия гладила мужа: «Григорий, смотри, как наши дети резвятся. Как в тех рассказах о папе, маме и дочери с сыном».

Они продолжали часами, меняя позиции. Отец лизал жену, сын – сестру. Кунилингус длился долго, языки работали умело.

Минет от матери сыну был грязным, она брала глубоко, давясь.

Анал пришел позже: Фекла попросила отца войти сзади. «Пап, трахни меня в жопу, как ты маму».

Григорий смазал, вошел медленно, затем ускорился. Дочь кричала от удовольствия.

Прохор сделал то же с матерью. Группа смешалась в оргии.

Поворот: утро, все голые на кухне, продолжают.

«Читать порно рассказы папа мама дочь – это одно, а жить – другое», – пошутила Евдокия.