Злата шагнула в тусклый зал публичного дома, где воздух пропитан потом и дешевыми духами. Радомир тащил ее за руку, его пальцы впивались в кожу, как крюки подъемного крана. «Сука, ты же знаешь, что я проиграл все бабки в той конторе, теперь отрабатывай», — прошипел он, толкая ее к стойке, где стоял жирный тип с татуировками на шее, похожими на шестеренки от станка.
Она огляделась: потертые диваны, лампы с красными абажурами, и толпа мужиков, глазеющих на нее, как на деталь на конвейере. «Это моя жена, публичная теперь, — рявкнул Радомир. — Делайте с ней что хотите, только бабки верните». Тип за стойкой хмыкнул, потирая ладони: «Принуждение публично? Ладно, начнем с унижения. Раздевайся, шлюха, перед всеми».
Злата замерла. Сердце колотилось, как поршень в двигателе. Она попыталась вырваться, но Радомир схватил за волосы: «Не рыпайся, или хуже будет». Толпа загудела, кто-то свистнул. Она медленно стянула блузку, чувствуя, как холодный воздух облизывает кожу. Бюстгальтер полетел на пол, груди вывалились, тяжелые, как грузы на складе.
«На колени, — скомандовал тип. — Ползи к первому клиенту». Злата опустилась, пол был грязный, липкий от пролитого пива. Она ползла, унижение жгло внутри, как перегретый металл. Первый мужик расстегнул ширинку, его член выскочил, твердый, как арматура. «Соси, публичная жена», — сказал он, и толпа засмеялась.
Ее губы сомкнулись вокруг головки, соленый вкус заполнил рот. Радомир стоял рядом, ухмыляясь: «Видишь, как она старается? Это ее новая работа в публичном доме». Она сосала, давясь, слюна текла по подбородку. Руки мужика вцепились в ее голову, толкая глубже, как поршень в цилиндр.
Вдруг поворот: дверь распахнулась, вошел еще один тип, босс заведения. «Что за хрень? Это не просто бордель, здесь публичный секс на потоке. Давайте ее на сцену, пусть все увидят еблю публично». Злату подняли, потащили на помост в центре зала. Толпа окружила, глаза блестели от возбуждения.
Она легла на спину, ноги раздвинули, как створки ворот. Первый вошел резко, его член врезался в нее, как сверло в металл. «Ааах!» — вырвалось у нее. Он долбил быстро, пот лился ручьями. «Смотрите, как публичная шлюха течет», — орал кто-то. Радомир курил в углу, наблюдая, как его жена становится частью этого конвейера похоти.
Один кончил, сперма брызнула на живот. Следующий перевернул ее на живот, вошел сзади, шлепая по заднице. Унижение нарастало, она стонала, тело предавало, киска пульсировала. «Принуждение публично — это ее стихия», — хохотал босс.
Поворот: Злата почувствовала, как в нее входит третий, пока второй все еще в заднице. Двойное проникновение, тела трутся, как шестеренки в механизме. Толпа аплодировала, кто-то дрочил в углу. Она кричала, оргазм накатывал волнами, смешанными с耻辱.
Радомир подошел ближе: «Молодец, жена, отрабатываешь долг. Еще пара часов, и мы свободны». Но босс ухмыльнулся: «Не так быстро. Это публичное унижение только начинается. Давайте цепи и плетки».
Ее приковали к столбу на сцене, руки над головой. Плетка свистнула, ударила по спине, оставляя красные полосы. «Бейте ее, мужики, за ваши бабки!» Каждый по очереди хлестал, потом трахал. Злата извивалась, боль мешалась с удовольствием, как масло в двигателе.
Один из клиентов, здоровый как кузнец, схватил ее за бедра, вошел глубоко, рыча: «Порно рассказы о публичном сексе — это про тебя, сучка». Она не ответила, только стонала, пока он не залил ее внутри.
Поворот: Вдруг в зале погас свет, но это была часть шоу. Фонарики телефонов осветили ее тело, блестящее от пота и спермы. Группа мужиков окружила, руки лапали везде, пальцы проникали в каждую дыру.
«Публичная ебля — лучший аттракцион», — шептал кто-то, входя в рот, пока другой долбил сзади. Злата потеряла счет оргазмам, тело дрожало, как перегруженный мотор.
Радомир вмешался: «Хватит, она моя жена!» Но босс оттолкнул: «Теперь она публичная собственность. Смотри, как ее унижают».
Она почувствовала, как ее поднимают, сажают на стол, ноги широко. Толпа по кругу, каждый трахает по минуте, как на конвейере. Сперма текла по бедрам, смешиваясь с ее соками.
Поворот: Злата начала наслаждаться, шепча: «Еще, сильнее». Унижение превратилось в возбуждение, она кончала раз за разом, крича на весь зал.
Наконец, босс объявил: «Шоу окончено. Долг погашен». Радомир увел ее, но в глазах Златы блестело что-то новое — жажда повторения.
Дома она повернулась к нему: «Ты сволочь, но это было... круто. Может, вернемся?» Он засмеялся: «Публичная жена — это твой новый статус».
Но это был только начало. На следующий день звонок от босса: «Приходите снова, есть идея для нового унижения».
Злата согласилась, сердце снова заколотилось. В публичном доме ее ждали новые клиенты, новые цепи, новая ебля публично.
Она вошла, разделась сразу, легла на сцену. «Принуждайте меня, унижайте», — сказала она, и толпа набросилась.
Первый вошел грубо, второй присоединился. Тела сплетались, пот лился, стоны эхом.
Поворот: В этот раз добавили игрушки — вибраторы, как дрели, вонзающиеся в нее. Она визжала, оргазм разрывал тело.
Радомир смотрел, дроча в углу: «Моя публичная шлюха».
Часы летели, тела менялись, сперма покрывала ее, как смазка машину.
В конце она встала, ноги дрожали: «Это лучший публичный дом».
Но история не кончилась. Они стали завсегдатаями, Злата — звездой шоу унижения.
Однажды босс предложил: «Давай сделаем тебя хозяйкой публичного секса».
Она кивнула, и новая глава началась — с еще большим принуждением и удовольствием.
Злата теперь командовала: «Раздевайтесь, клиенты, теперь я унижаю вас публично».
Поворот: Но мужики взбунтовались, схватили ее, вернули на сцену. «Нет, ты наша публичная жена».
Ебля продолжилась, бесконечная, грязная, возбуждающая.
Радомир присоединился, трахая ее вместе с другими: «Групповой секс — наш стиль».
Она кончала, крича, тело в спазмах.
В итоге они ушли, но обещали вернуться. Публичное унижение стало их жизнью.
Конец? Нет, только пауза в этой порно истории публичного разврата.
Злата проснулась на следующий день с улыбкой. Вспоминая, как ее тело использовали, как станок на заводе, она возбудилась снова. Радомир спал рядом, храпя, как старый компрессор. Она толкнула его: «Эй, просыпайся, сволочь. Давай поговорим о вчерашнем».
Он открыл глаза, потянулся: «Что, опять хочешь в тот бордель? Ты же там была как на конвейере, каждый мужик тебя оприходовал».
«Да, и мне понравилось, — призналась она. — Это унижение публично, принуждение перед толпой... Оно заводит, как ничего другого».
Радомир хмыкнул: «Ты моя публичная жена теперь. Ладно, звони боссу,安排им еще сеанс».
Она набрала номер, голос босса был грубым: «Хотите вернуться? Отлично, сегодня специальное шоу — ебля публично с элементами БДСМ».
Вечером они снова в зале. Злата разделась, ее привязали к кресту, как деталь к станку. Плетка засвистела, удары жгли кожу.
«Бейте сильнее! — кричала она. — Унижайте меня перед всеми!»
Мужики по очереди хлестали, потом трахали, в рот, в киску, в зад. Сперма лилась, стоны смешивались с хохотом.
Поворот: Вдруг вошел новый клиент, с камерой: «Сниму порно рассказ о публичном унижении. Будешь звездой».
Злата кивнула, возбуждение на пике. Камера фиксировала каждый толчок, каждую каплю.
Радомир тоже вошел в кадр, трахая ее сзади: «Это наша публичная жизнь».
Фильм получился грязным, реальным. Они смотрели его потом дома, мастурбируя.
Но жажда росла. Следующий визит — групповуха с десятью мужиками. Злата в центре, тела наваливаются, члены везде.
«Принуждение публично — это кайф», — стонала она, кончая.
Поворот: Радомир ревновал, но присоединялся, делая измену частью игры.
Они экспериментировали: маски, цепи, публичный секс на улице у борделя.
Однажды толпа прохожих увидела, присоединилась. Унижение достигло пика.
Злата стала легендой публичного дома, ее рассказы о ебле публично передавались из уст в уста.
Но все кончилось, когда полиция нагрянула. Их арестовали, но отпустили с предупреждением.
Дома они продолжили privately, но с воспоминаниями о публичном.
«Может, откроем свой бордель?» — пошутила Злата.
Радомир засмеялся: «С публичным унижением? Почему нет».
И они начали планировать, превращая фантазию в реальность.
Теперь их жизнь — сплошной порно рассказ публичного секса.
Злата стояла у окна, глядя на улицу, где машины гудели, как в цеху. Радомир подошел сзади, схватил за талию: «Вспоминаешь тот публичный дом? Как тебя там ебли публично перед всеми?»
«Да, — прошептала она. — Это было как принуждение, но я текла от унижения».
Он развернул ее, сорвал одежду: «Давай повторим здесь, у окна. Пусть соседи увидят публичную жену».
Она не сопротивлялась, легла на подоконник, ноги раздвинула. Он вошел резко, толкая, как молот по наковальне.
Сосед напротив смотрел, дроча. «Смотри, публика растет», — засмеялась Злата.
Поворот: Дверь открылась, вошли друзья Радомира: «Мы услышали стоны, решили присоединиться к публичному сексу».
Они набросились, трахая по кругу, унижая словесно: «Шлюха, соси, пока тебя долбят».
Злата стонала, оргазмы следовали один за другим.
Это длилось часы, тела в поту, сперма везде.
Потом они ушли, оставив ее в блаженстве.
«Это лучше любого порно рассказа о публичном унижении», — сказала она Радомиру.
Он кивнул: «Давай чаще так».
И они продолжили, превращая жизнь в бесконечный цикл публичного разврата.
Эльвира сидела за кухонным столом, когда братья мужа ворвались с ухмылками. «Это будет урок по принуждению», – сказал Валентин, хватая её. Она сопротивлялась, но группа взяла верх, начиная с анала и минета в грязном ритме.
Повороты приводят к полному подчинению, где измена смешивается с инцестом. Оргазмы накатывают волнами, несмотря на боль.
Эльвира всегда любила командовать в постели, и в тот вечер она решила поиметь мужа по-настоящему. Надев страпон, она трахала его долго, наслаждаясь властью, а он стонал под ней, чувствуя каждое движение.
На следующий день она пригласила Ростислава, и Кирилл смотрел, как тот ебет его жену, а потом сам присоединился, лижа ее после. Кульминация пришла, когда все трое сплелись в экстазе.